Губачев Д.Д.

 

Один из коллег, справедливо упрекнул нас в том, что мы размещаем в энциклопедии биографии в основном генералов пожарной охраны, профессоров, забывая об остальных. Это и справедливое, и не справедливое замечание. Не справедливое, так как объективно "генералы и профессора" многое сделали для развития пожарного дела, внесли более значимый вклад, чем многие другие. А справедливое потому, что "вклад" далеко не всегда зависит от звания или должности. И яркий пример этому старший прапорщик Дмитрий Дмитриевич Губачёв. Очерк Андрея Шабаршова из сборника "Вызываем огонь на себя" и размещен в энциклопедической статье об этом пожарном, поскольку наверное лучше не напишешь.

 

 

 Губачев Дмитрий Дмитриевич

 

 

 Андрей ШАБАРШОВ

 

ПАТРИАРХ

 

 

ПЕЧАЛЬНОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Не хочется верить. Не укладывается в голове. Чудовищно несправедливо! Телефонограмма, обошедшая 3 ноября минувшего года все подразделения, болью отозвалась в сердцах сотрудников: не стало Дмитрия Дмитриевича Губачева, Дим Димыча... Ведь его знал весь гарнизон.

 

Казалось, еще вчера мы с ним долго беседовали, смеялись над забавными эпизодами из его богатой событиями жизни. Я тогда поразился: как может этот человек быстро расположить к себе, как легко обсуждать с ним любые темы. Возрастная грань почти в четыре десятка лет стерлась между нами через пару минут после знакомства, болтали по-приятельски, будто знаем друг друга давным-давно. Сколько планов на будущее вынашивал этот бородатый старик!

 

— Вот съезжу в санаторий, подумаю там над одной штуковиной. Сделаю, приходи — покажу.

 

К весне собирался обновить кое-что в своем заводском саду... Он до последнего вздоха остался верен себе, умерев на своем рабочем месте в воскресный день.

 

Печальное известие пришло, когда очерк был уже готов. Еще раз перечитал написанное. По законам жанра надо бы переправлять те места, где речь идет в настоящем времени. Поверьте, не повернулась рука. Невозможно представить все это в прошлом. Легенда не умирает. Пусть же все будет как есть. Пусть Дим Димыч навсегда останется в сердцах людей, таким, каким был всегда — жизнерадостным, энергичным, бодрым, излучающим добро и глубокую житейскую мудрость.

 

 

 

 

* * *

 

Пожалуй, лишь два человека проезжают на территорию ЗИЛа, не предъявляя пропуска. Ну кому придет в голову проверять документы у генерального директора? А второй... старший прапорщик Губачев. Когда подкатывает к воротам латанный-перелатанный «Москвич», за рулем которого восседает пожилой человек с седой толстовской бородой, охранники почтительно поднимают шлагбаум.
Чем же он знаменит? Должность невелика. Да и не стремился никогда к карьере. Но найдешь ли другого такого, на девятом десятке ежедневно заступающего на свой пост? Кто в многотысячном коллективе может похвастаться трудовым стажем, превышающим семьдесят лет, из которых более полувека отдано родному заводу?
Обычный прапорщик? Нет, необыкновенный!

 

«РУК НЕ ЖАЛЕЙ, СЫНОК!»

...Тяжелые времена настали в башкирской деревеньке Береговке. Мужики почти поголовно на фронте — шла первая мировая. В поле и по дому — лишь старики, бабы да ребятня. Они тебе и швецы, и жнецы. Как сумела выстоять с детишками мал мала меньше Ульяна Ивановна, только ей и Богу известно.

 

В начале семнадцатого года скорбный вдовий плач пронесся над селом: погиб муж Дмитрий. Казалось, жизнь остановилась. Куда теперь без кормильца-то? Но раскисать было нельзя, надо жить, хотя бы ради детей. Носила тогда под сердцем последыша, четвертого, которого не суждено было прижать к себе отцу. В его честь по совету свекрови и назвала сына.

 

Все «прелести» крестьянской доли познал Митька сызмальства. Еще в пеленках мог наблюдать, как ловко управляется мать в поле, на огороде, в доме. Ей — особое спасибо: к любому труду с вдохновением подходить, себя не жалеть научила.

 

Подрастал — в меру сил подсобить пытался. То слабенькими ручонками косу норовит ухватить, то лопату. Как же иначе — двое мужчин в семье. Прохор вон — всего-то на шесть годков постарше, а первый помощник матери. Да и сестренки не отстают.

 

Едва младшему стукнуло девять, настало время самому за серьезное дело браться. Взяли сторожем в сельсовет. Конечно, учиться хотелось, да в школу не в чем пойти — не в обносках же за парту садиться.

 

Помогли любознательность и пытливый мальчишеский ум. Приставал с расспросами к взрослым, любую возможность что-то узнать не упускал. Днем полы мыл, печку топил, а ночами, бывало, возьмет с полки книгу какую-нибудь и буквы разбирает. Азбуку заучил — за целые слова взялся. Мало-помалу самостоятельно читать, писать научился.

 

Раз грамотным стал — пора на «повышение». Письмоносец в деревне всегда считался человеком уважаемым. Неважно, что новому почтальону «от горшка два вершка» — люди относились к нему с почтением. Доверяли денежные переводы разносить, посылки.

 

Тут — новый интерес. В колхозе появилась техника. Чуть выкроится свободная минутка — Митька тут как тут: вокруг тракторов, сеялок вертится. Отмахивались механизаторы от назойливого паренька, да где там — настырный попался. А вскоре буквально огорошил всех: взял и собрал своими руками нечто наподобие велосипеда. Стал развозить на нем почту.
Когда из города пришла разнарядка на курсы шоферов, расселись за столом «сельсоветовцы», начали судить-рядить: кого послать. Один школу закончил, да уж больно робок. У Дмитрия самостоятельности хоть отбавляй, а образования — ноль. А он вдруг возьми и заяви:

 

— Зато я уже знаю, из каких семи основных узлов машина состоит. И давай перечислять: рама, мотор, трансмиссия, задний мост, передний, рулевое управление, водяное охлаждение.
Так вопрос о кандидатуре отпал сам собой.

 

ПОД РАЗРЫВАМИ БОМБ

 

Прошло время, и вчерашний пацан вернулся в родной колхоз водителем. С завистью глазели на него сверстники, девчонки заглядывались. Лихо гонял по проселкам на своей полуторке, поднимая пыль, да кур пугая. Все вроде бы в свою колею входило, когда внезапно началось объединение хозяйств. «Железного коня» Дмитрия пришлось передать соседям.

 

А тут — призыв комсомола: «Молодежь — на «черное золото!» То что нужно! Работа незнакомая, но в том-то и интерес. Два года бурил скважины. Первая нефтяная вышка в Татарии не без его участия появилась.

 

Потом Губачеву пришла пора на действительную. И как раз события на озере Хасан начались. Трясся в теплушке, двигавшейся на восток, в трепетном ожидании: скорее бы в бой. Однако не суждено было повоевать. Пока добрались, все завершилось. Грянула финская — вновь без него обошлось. Знал бы он тогда, сколько еще предстоит пороху понюхать...

 

Отслужив положенное, махнул в столицу. Остановился у дяди, решив поначалу осмотреться. Долго гадать не пришлось. Двоюродный брат посоветовал:

 

— Демобилизованных с охотой в пожарку берут. Там и техника твоя любимая, не соскучишься. Как раз по тебе.

 

...Первого апреля 1941-го боец пожарной части Губачев переступил порог проходной автозавода имени Сталина. Думал: посмотрю, что к чему, подберу профессию по душе. Как оказалось, тот шаг стал решающим на всю жизнь.

 

К лету поднабрался опыта. И июньский воскресный вызов по тревоге сперва воспринял спокойно: не впервой подниматься ни свет ни заря по учебному сбору. Пока спешил с Загородного шоссе на Донскую, некогда было всматриваться в лица утренних прохожих. Иначе почувствовал бы необычное напряжение, висевшее в воздухе. Лишь прибыв в подразделение, узнал: война.

 

Вновь взыграла боевая натура. Дмитрий — к начальству: отпустите на фронт. Отказ. Попробовал еще раз: в партизаны хочу. В ответ:

 

— Убегать собрался?

 

— Я же не в тыл прошусь.

 

— А Москву кто защищать будет? Тут не легче.

 

Задумался: а ведь и вправду здесь — тот же фронт, враг к городу рвется.

 

Война войной, но и жизнь продолжалась. 11 июля стал Губачсв семейным человеком. Медовый месяц, правда, выдался необычным. Забежит молодой супруг домой на часок-другой и — обратно на службу.

 

Натерпелась тогда Зина. Шутка ли — под обстрелы мужа провожать: вечером 21-го начались налеты на столицу.

 

Крупные заводы стали основными мишенями фашистской авиации. Слава Богу, а еще нашим летчикам и зенитчикам — ЗИС удавалось сберечь. Пожарные жили в казарме, сутками охраняя объекты. Если нужно, спешили на помощь «городским».

 

Как-то ночью «зажигалка» угодила в здание соседнего завода «Динамо». Пламя в считанные минуты охватило деревянные постройки. К тому же там уйма горючих материалов. А немцы, осветив округу факелами на парашютах, методично заходили на очередной круг на бреющем, сбрасывали смертоносный груз, строчили из пулеметов...

 

Одиннадцать часов Дмитрий не выпускал из рук ствол. Тело уже казалось чужим, не обращал внимания ни на разрывы бомб, ни на жар от бушевавшего кругом огня. Даже не заметил, как буквально в двух шагах разнесло в щепки караульное помещение с находившимися там бойцами. В голове пульсировала единственная мысль: бороться. Кто-то пытался подменить, но брандспойт уже не существовал отдельно, став частью его самого. «Второй номер» не выдержал, отступил, а Губачев, даже оставшись без помощника, все продвигался вперед, в самое пекло. От изнеможения рухнул на землю, только когда понял: все, сладили.

 

Отогнали фашистов от Москвы. И опять пошли рапорта Дмитрия: обстановка, мол, изменилась, разрешите в действующую. И раз за разом получал от ворот поворот.
Под новый 1944 год на побывку с фронта приехал родственник. Рассказал о кровопролитных боях под Витебском. Этот белорусский город несколько раз переходил из рук в руки, причем с такой скоростью, что не успевали убитых подбирать. Тут-то Губачев и подумал: вот бы мне туда попасть. На этот раз как в воду глядел..

 

 

«КРЕПИСЬ, КОМАНДИР!»

 

 

Сбылась мечта. Хоть и оставлял дома жену с двумя девчушками, двухлетней Валей и Галей, которой было всего несколько дней от роду, уходил воевать с легким сердцем. Ведь Родину, семью свою, детей шел защищать. За них и погибнуть не страшно.
.

 

..Эшелон прибыл в район Витебска. Сражения за город продолжались с переменным успехом, то затихая, то разгораясь с новой силой.

 

К началу июня наступило затишье. Полк окопался на переднем рубеже. Рядового Губачева определили связным к командиру взвода Шишкину. Должность хлопотная — целый день туда-сюда по траншеям носился.

 

И ждал: когда же прикажут в атаку. Фашисты-то вон за тем бугорком, рукой подать. Пальцы крепче впивались в приклад автомата, когда глядел на обгорелые печные трубы, оставшиеся от деревеньки Бабиничи.

 

Сердце кровью обливалось. Своя Береговка вспоминалась, родные, дочурки.

 

Срок наступления настал. Точное время, правда, командиры скрывали, но солдатская молва пронеслась: скоро начнется. Трепетала душа в нетерпеливом ожидании. Одним из первых выпрыгнул Дмитрий из окопа, едва прозвучала команда: «Вперед!» Яростно поливал свинцом. Однако держался поблизости от комвзвода. Связной всегда обязан быть рядом.

 

Вдруг покачнулся старший лейтенант, словно напоровшись на невидимое препятствие, стал медленно оседать. Губачев подхватил обмякшее тело — и назад. Всего несколько шагов сделал — ухнула рядом мина. Попытался в горячке встать. И чуть сознание не потерял: левой ступни нет.

 

Истекая кровью, метр за метром приближался к своим окопам, волоча за собой раненого. В какой-то момент офицер пришел в себя, простонал:

 

— Брось меня. Приказываю! Один выбирайся.

 

...Много лет спустя они встретились. Василий Кириллович Шишкин спросил:

 

— Что ж ты мой приказ тогда не выполнил?

 

— Командира бросить — последнее дело.

 

...Начались мытарства по госпиталям. В одном из них Губачева застало известие о награждении орденом Славы за тот бой, единственный в его фронтовой судьбе. Соседи по палате сочувственно поглядывали на культю. Кому теперь без ноги нужен? Дмитрий об увечье, конечно, тоже думал, но под другим «соусом».

 

ЗАСЛУЖЕННЫЙ САМОУЧКА

 

...У кадровика на Кропоткинской, 22 при виде посетителя глаза на лоб полезли. На костылях стоит, а туда же — служить собрался.

 

— Взять вас, сами понимаете, никак не можем, — покачал головой.

 

— До Шверника дойду, а примете.

 

Это он просто попугать хотел. Раз так, набрался смелости — и к начальнику Управления Ивану Ниловичу Троицкому. Тот внимательно выслушал, куда-то позвонил, стал убеждать:

 

— Он же у вас начинал. Рвется опять. Ну, почему? Маресьев вон без обеих ног летал! А тут по земле надо...

 

...С той поры минуло полвека. Все эти годы Дмитрий Дмитриевич, вернее Дим Димыч, как по-свойски зовут его все, возглавляет газо-дымозащитную службу пожарной части ЗИЛа.

 

— Я — спаситель спасителей, — гордо говорит он о себе.

 

И это сущая правда. Многое, чем пользуются сегодня заводские пожарные, и не только они, сделано его руками. Зная, что аппарат придуман и изготовлен «самим» Губачевым, с большей уверенностью идут в огонь.
Трудно поверить, но факт: этот самоучка, единственное образование которого — профтехшкола, законченная еще без «отрыва» от госпиталя, имеет звание заслуженного рационализатора России.

 

Любая, на первый взгляд, даже бесполезная железка в его руках превращается в умное и надежное устройство. Многие профессиональные конструкторы наверняка локти кусали, когда узнавали, что аналогичные агрегаты какой-то старший прапорщик собрал из почти металлолома. Если подсчитать экономическую выгоду от внедрения разработок Губачева, «кругленькая» сумма набежит. Он содержал газодымозащитную службу без копейки затрат, более того, уже несколько раз окупил расходы на нее.

 

Как-то начальство прослышало об особенных огнетушителях. Стали деньги «пробивать» на закупку. Тут-то Дим Димыч и показал свое изобретение. Испробовали, оказалось, по всем статьям превосходит промышленный. Разве что не такой красивый. Так ведь сделан-то из отходов.

 

Много мороки было с аппаратами искусственного дыхания. Раньше в них накачивали чистый кислород, длительное использование которого не обходилось без вреда для здоровья. Огнеборцы допускались к работе с ними лишь после медкомиссии, утомительных формальностей.

 

Тут появились новые противогазы АИР-317, в которых баллоны заряжались обычным воздухом. За перевооружение с присущей ему энергией взялся Губачев. Носился по разным кабинетам, доказывая преимущества аппарата. Смог убедить руководство. Только вот производители цену взвинтили непомерную. Поехал Дим Димыч в Орехово-Зуево, на завод «Респиратор». Вскоре в обмен на пять грузовиков ЗИЛ-130 получили полторы сотни новых устройств.

 

Но у начальника базы ГДЗС так повелось: все требует улучшения. Пораскинул мозгами и изобрел компрессор для тройной очистки воздуха, которым ныне дышат пожарные в огне.
Убеждались в полезности не раз. Случилась как-то авария: растеклась и загорелась серная кислота, поднялось ядовитое облако. А бойцы в самом пекле ходили как ни в чем не бывало.
Зама генерального директора, который возражал против закупки аппаратов, Губачев «с подковыркой» спросил:

— Теперь видите результат?

— Да, — почесал тот затылок, — стоящее дело ты провернул.

 

А на следующий день лично наведался к газодымозащитникам. Посмотрел технику, говорит:

— Надо же, ни у кого такого нет, а у тебя — пожалуйста.

— Не у меня, — поправил старший прапорщик, — а у завода.

 

С гордостью демонстрировал Дмитрий Дмитриевич свое «хозяйство». Каждый гвоздь, дощечка ли прошли через его руки. Всюду чистота и порядок. Любая мелочь — на своем месте. В этом он педант.

 

— Иначе нельзя. Цена малейшей ошибки в моем деле — жизнь человека, — пояснил ветеран.

 

И другим спуску он не дает. Дома у Губачева — целая стопка вырезок из газеты «Московский автозаводец», других изданий с его публикациями. И ни одной хвалебной — только о замеченных нарушениях. Таким вот способом тоже заставляет уважать правила пожарной безопасности.

 

Он вообще враг непорядка во всем. Поднимаясь по лестнице к себе на четвертый этаж «хрущевки», сетовал:

 

— Пацаны опять стены разрисовали. Ну я им задам!

 

Видит, возле подъезда скамейки, сколоченные опять же им самим, слегка покосились:

 

— Подправлю на днях.

 

И тут же спешит к соседу, копающемуся в движке «Волги», советы дает. К мнению Дим Димыча прислушиваются, уважают не только его годы, но, главное, огромные знания техники.

 

Особая забота — территория пожарного караула. Полтора десятка яблонь и даже виноградные деревца любовно выращены им. В оранжерее почти круглый год — цветы, зелень. Словно не в самый центр автогиганта попадаешь, а в ботанический сад.

 

— Жаль, — говорил, — яблочки вызреть не успевают, ребята зелеными съедают. Ладно, лишь бы животами не страдали. А виноград круглый год кушают. Петрушку, укропчик — тоже.

 

Говорят, жизнь прожита не зря, если построишь дом, посадишь дерево и вырастишь сына. Деревья цветут. С сыновьями у Дмитрия Дмитриевича, правда, не вышло — четыре дочери. Зато внуков двое. И еще шесть внучек, два правнука, четыре правнучки. А главный «дом» в его судьбе — доброта. Ею постоянно светятся глаза пожарного патриарха, невольно заряжающие энергией, заставляющие задуматься об истинных ценностях. Соприкоснувшись с этим человеком, понимаешь подлинный смысл его излюбленного девиза: «Мир ковать по законам доброты и мужества».

 

 

ВОЗРАСТ - ПОНЯТИЕ ОТНОСИТЕЛЬНОЕ»

 

 

Неужто не заслужил он покоя? Возраст солидный, трудовой стаж — в голове не укладывается.

 

— Да я еще ой сколько могу! — рассмеялся Дим Димыч. Действительно: планов у него еще на сто лет.

 

— А меньше жить и не собираюсь. Вот восемьдесят за себя прожил, столько же надо за отца, он ведь молодым погиб. К тому же в семье я — младший. Брат и сестры живы, дай Бог им здоровья.


Давным-давно командир отряда Григорий Николаевич Шкапенко сказал:

 

— Скоро нам с тобой, Димыч, на пенсию.

 

Лишь усмехнулся в окладистую бороду Губачев. Более десяти лет Шкапенко на заслуженном отдыхе, а он продолжает служить.

 

— Возраст — понятие относительное. И в тридцать лет можно стариком стать, если нет цели. У меня смысл жизни один — пользу людям приносить. Так что всегда молодым себя чувствую.

 

Едва забрезжит рассвет, его «москвичок» уже у ворот ЗИЛа. Не спится, дел-то вон сколько! Трудно поверить, но однажды руководство завода даже специальный приказ издало: «Охране не пускать Гу-бачева Д. Д. на работу в праздничные и выходные дни, а в рабочие — раньше четырех часов утра...» Только разве остановишь этого неуемного человека?

 

Подчас увещевают:

 

— Пожалей себя. Инвалид ведь, о здоровье подумай.

 

Однако инвалидом он себя никогда не считал. Двадцать лет зимой и летом носился на мотоцикле. Когда за долголетний труд завод подарил ему машину, пересел за руль. Наловчился и разъезжал на нем. Несколько раз перебирал, кузова, агрегаты менял, но своему любимцу не изменил.

 

Как тут не сравнить его с легендарным Маресьевым? Кстати, пример летчика-героя он помнит постоянно.

 

Однажды высокий чин с Петровки, 38 поинтересовался:

 

— Не тяжело ли вам, товарищ Губачев?

 

— Маресьеву было не легче.

 

— Так время же другое.

 

— Время всегда одно. Тогда кровь проливали за наше сегодня, а теперь так же бороться за завтра обязаны.

 

...Мы ехали с ним по Велозаводской улице, когда дежуривший «гаишник» махнул жезлом:

 

— Дед, твою развалюху в металлолом сдать пора.

 

— Какая ж это развалюха? — удивился Дим Димыч. — Она, поди, вдвое моложе меня.

 

С юмором говорит о номерном знаке своего автомобиля — 2000:

 

— Раз так вышло, надо до будущего тысячелетия дожить. А после поменяю номер, новый рубеж себе установлю.

 

...19 февраля 1997 года во Дворце культуры AMO ЗИЛ чествовали юбиляра — старшему прапорщику Дмитрию Дмитриевичу Губа-чеву исполнилось 80 лет. Много цветов, подарков, с поздравлениями на сцену поднимались известные люди. А он кто? Простой пожарный, каковым сам себя считает? Не только. Это — человек, чья жизнь тесно переплелась с судьбой страны, службы «01», которой он посвятил долгие годы и отдавал себя без остатка.

 

Губачев Д.Д


 

 фото предоставил историк пожарной охраны Москвы Николай Борисович Рогачков

 

 

Размещено 8 августа 2020 года

 

Все права на текст статьи принадлежат автору. Копирование, распространение, использование и иные действия, за исключением ознакомления на данной странице сайта ptm01.ru  запрещены.

Разрешено: копировать ссылку (url) на данную страницу и направлять скопированную ссылку неограниченному кругу лиц.

В случае сомнений, руководствуйтесь правилом: всё, что не разрешено - запрещено.